Международный журнал

Гриценко Е.Н. Проблемные вопросы ответственности подстрекателя преступления // Международный журнал социальных и гуманитарных наук. – 2017. –Т. 1. №3. – С. 140-144.

ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПОДСТРЕКАТЕЛЯ

ПРЕСТУПЛЕНИЯ

 

Е.Н. Гриценко, студент

Владивостокский филиала Российской таможенной академии

(Россия, г. Владивосток)

 

Аннотация. Институт соучастия в российской уголовно-правовой теории в настоящее время остается одним из дискуссионных. До сих пор отдельные положения законодательства о дифференциации уголовной ответственности соучастников преступления содержат внутренние противоречия либо не соответствуют сложившимся социальным реалиям, а потому нуждаются в корректировках. В данной статье проанализированы некоторые вопросы ответственности подстрекателя преступления в зависимости от выполнения другими соучастниками преступления своей роли.

Ключевые слова: соучастие, соучастники, подстрекатель, уголовная ответственность, преступление, совершенное в соучастии, исполнитель, виды соучастников.

 

Совершение преступления в соучастие представляют собой весьма опасное, и в то же время, распространённое явление. Ежегодно в России группами граждан совершается более 350 000 преступлений. Большую опасность для общества представляет вовлечение несовершеннолетних в совершение группового преступления.

Проанализировав показатели преступности, в том числе групповой, за последние годы, важно отметить тенденцию их снижения. Однако при этом применение норм о групповых преступлениях еще представляет большие трудности. До сих пор ведутся дискуссии относительно значения института соучастия, законодательно закрепленного перечня видов соучастников, выявления новых категорий лиц, совместно участвующих в преступных деяниях. В связи с этим актуальной является необходимость рассмотрения уголовно-правовых проблем ответственности соучастников и их возможные роли в совершаемом преступлении при соучастии как с точки зрения общей теории уголовного права, так и с позиции конкретных ученых и правоведов.

В юридической литературе выделяется три концепции ответственности соучастников преступления. Концепция акцессорности включает в себя три основных положения:

1) главной фигурой соучастия является исполнитель преступления;

2) без исполнителя соучастие в преступлении не существует;

3) ответственность других участников преступления зависит от того, какое деяние в рамках общего умысла совершает исполнитель (приготовление, покушение, оконченное преступление).

В соответствии с концепцией индивидуальной ответственности соучастник отвечает не за действия, совершенные исполнителем, а за свои действия, которые направлены на совершение данного преступления, то есть каждый соучастник отвечает за фактически совершенное им деяние. В статье 34 УК РФ, регламентирующей ответственность соучастников преступления, это концептуальное положение сформулировано в развернутом виде: «ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления» (ч. 1). Противники акцессорности соучастия считают, что данная концепция ставит не в частичную, а в абсолютную зависимость уголовную ответственность соучастников от действий исполнителя, в литературе отмечается, что соучастие неакцессорно по своей природе, поскольку за акцессорность выдается фактическая зависимость между ответственностью соучастников и исполнителя, совершение групповых преступлений «совершенно не вписывается в теорию акцессорности» [1].

В своей работе мы придерживаемся третьей концепции соучастия, согласно которой соучастники несут ответственность за фактически совершенные ими деяния, но при этом с оговоркой, что вопрос об уголовной ответственности организатора, подстрекателя и пособника в случае недоведения преступления исполнителем до конца по не зависящим от него обстоятельствам решается в зависимости от стадии осуществления действий исполнителя. А. В. Наумов признает, что основание и пределы ответственности соучастников, с одной стороны, определяются в соответствии с уголовно-правовой оценкой деяния, совершенного исполнителем, с другой стороны, ответственность каждого соучастника имеет самостоятельный и строго индивидуальный характер [2].

В ходе анализа оснований ответственности подстрекателя было выявлено две существенные проблемы. Первая проблема заключает в определении ответственности подстрекателя, в случае, если исполнитель приступил к выполнению объективной стороны, но не смог по независящим от него причинам исполнить задуманное в полном предполагаемом объеме.

Второй же проблемой выступает определение ответственности подстрекателя, в случае добровольного отказа исполнителя от совершения преступления полностью, либо при начале выполнения объективной стороны. Для четкого разграничения оснований и пределов ответственности подстрекателя в сложивших ситуациях рассмотрим их в сравнении.

Что касается первой ситуации, когда исполнитель по независящим от него причинам не совершает преступления, выполнив часть объективной стороны то, в законе сказано, что действия подстрекателя должны квалифицироваться помимо статьи Особенной части УК РФ по ч. 4 ст. 33 и ч. 3 ст. 30 УК. Если же исполнитель в силу таких же причин не вышел за пределы стадии приготовления, то подстрекатель должен отвечать по статье Особенной части УК РФ со ссылкой на ч. 4 ст. 33 и ч. 1 ст. 30 УК РФ.

По этому поводу в юридической литературе высказываются мнения, что квалификация содеянного подстрекателем как неоконченного преступления не вполне обоснована, ведь лицо полностью выполнило все действия, соответствующие его роли, склонив исполнителя к совершению конкретного преступления [3].

На основании приведенного высказывания возникает соответствующий вопрос: если преступление не совершено, исполнитель не достиг результата, к которому его склонял подстрекатель, тогда за какое же оконченное деяние будет отвечать последний? За убийство, разбой или изнасилование и т.п., к которым он склонял? Происходит необоснованное вменение ответственности за событие (результат действий соучастников), в котором отсутствуют признаки деяния.

Смысл действий каждого соучастника заключается в направленности их на достижение общего преступного результата. Прерывание деятельности исполнителя по не зависящим от него обстоятельствам не позволяет квалифицировать как оконченное преступление не только его собственное поведение, но и деяния всех других действовавших совместно с ним лиц, включая подстрекателя, поскольку такой результат в данном случае не наступил.

Анализ ранее выявленных проблем, начнем с того, что при добровольном отказе исполнителя, закон вообще не определяет правила привлечения к ответственности всех иных лиц, действовавших совместно с ним до момента его добровольного отказа. В юридической литературе по этому поводу приводятся разные позиции. Так одни авторы считают, что добровольный отказ исполнителя никак не влияет на оценку поведения иных лиц, первоначально действовавших совместно с исполнителем (в частности, на оценку действий лица, склонявшего исполнителя к совершению преступления), и квалификация содеянного ими должна осуществляться по тем же самым правилам, что и при прерывании деятельности исполнителя по не зависящим от него обстоятельствам [4]. Отсюда тот, кто склонял к совершению преступления исполнителя, впоследствии отказавшегося от доведения преступления до конца, должен отвечать со ссылкой на ч. 4 ст. 33 УК РФ.

При этом если исполнитель отказался от доведения преступления до конца на стадии приготовления, то соответствующая стадия наряду с соучастием (ст. 33 УК РФ) вменяется и подстрекателю; если же исполнитель отказался от продолжения преступной деятельности, выполнив часть объективной стороны преступления, склонявшему его лицу помимо подстрекательства должно вменяться и покушение на соответствующее преступление.

Другие авторы полагают, что добровольный отказ исполнителя кардинальным образом меняет оценку ситуации, поскольку соучастия здесь уже не усматривается. Например, Н.К. Семернева отмечает, что при добровольном отказе исполнителя соучастие распадается, а те, кто принимал участие в подготовке преступления, могут быть привлечены к ответственности за свои личные действия, например, за приготовление к тяжкому или особо тяжкому преступлению [5]. Следовательно, лицо, фактически выполнившее действия, входящие в функцию подстрекателя, из-за добровольного отказа исполнителя преступления оказывается совсем в другой роли — в роли исполнителя одного из видов неоконченного преступления.

Первой из изложенных позиций преимущественно придерживается в настоящее время судебная практика. Изучение материалов уголовных дел о неоконченных убийствах по найму показало, что, если исполнитель после достижения договоренности о совершении убийства, не выходя за рамки стадии приготовления, добровольно отказывается от доведения преступления до конца, действия лица, склонявшего его к совершению преступления, квалифицируются, как правило, по ч. 4 ст. 33, ч. 1 ст. 30, п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. У Верховного Суда РФ такая квалификация возражений не вызывает. Так, Новосибирским областным судом был осужден Т., который по просьбе неустановленных лиц при посредничестве Н. приискал для совершения убийства Т.А. исполнителя — Х., договорился с ним о совершении преступления и передал в качестве предоплаты определенную сумму. Х. в процессе приготовления к убийству приобрел предметы маскировки, технические средства связи и прослушивания. Однако затем Х. и Н. добровольно отказались от доведения преступления до конца и сообщили о готовящемся убийстве в правоохранительные органы. Суд первой инстанции квалифицировал действия Т. по ч. 1 ст. 30, ч. 4 ст. 33, п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ при кассационном рассмотрении уголовного дела признала данную оценку правильной [6].

Приведем другую ситуацию, когда действия лица, подстрекавшего к совершению убийства, при добровольном отказе исполнителя квалифицируются без ссылки на ч. 4 ст. 33 УК РФ — только по ч. 1 ст. 30 и п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Например, М. был осужден по ч. 1 ст. 30, пп. «е», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Стремясь избавиться от уплаты долга, он решил убить кредитора Б. и предложил выступить в качестве исполнителя убийства Л. Тот согласился, но совершить преступление с применением обреза, как планировалось первоначально, не решился. Тогда М. изменил план убийства, купил гранаты, передал их Л. и предложил бросить в окно квартиры, где проживал потерпевший. Однако Л. передумал и обратился в полицию [7].

Казалось бы, первый подход с научных позиций является более правильным. Какая разница для подстрекавшего лица, по какой причине согласившийся на совершение преступления исполнитель не довел его до конца, оставшись в рамках приготовления или покушения, из-за вмешательства каких-то внешних факторов или в связи с добровольным отказом? Что для подстрекавшего принципиально меняется по сравнению с ситуацией, когда деятельность исполнителя прекращается не в силу добровольного отказа, а по не зависящим от него обстоятельствам? В любом случае оконченного преступления нет, и оно не завершено вопреки воле подстрекавшего. Более того, мы видим, что как минимум стадия приготовления пройдена этими лицами вместе в качестве соучастников. Не случайно А.П. Козлов, рассматривая этот случай, задается вопросом о том, куда же исчезает уже осуществленное соучастие, если действия подстрекавшего лица при последующем добровольном отказе исполнителя квалифицировать лишь как неоконченное преступление.

Представляется, что различие в содержании этих ситуаций и, как следствие, в их оценке все-таки есть. Если субъективная направленность поведения подстрекавшего в обоих случаях идентична (лицо направляет свои усилия на то, чтобы исполнитель совершил преступление, но умысел не находит полной реализации), то объективные последствия этой деятельности неодинаковы. В одном случае исполнитель совершает деяние, за которое он подлежит ответственности (приготовление или покушение), а подстрекавший оказывается полноценным соучастником преступления (пусть и неоконченного). В другом случае — при добровольном отказе исполнителя — содеянное последним признается непреступным: в ч. 2 ст. 31 УК РФ сказано, что лицо не подлежит уголовной ответственности за преступление, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до конца. Поскольку соучастником непреступного поведения с позиций уголовного права быть нельзя, постольку подстрекавший в данном случае не приобретает статуса соучастника, а несет ответственность за свои личные действия.

Возникает второй вопрос о том, какая стадия неоконченного преступления при этом должна ему вменяться. При недоведении исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам другим соучастникам вменяется стадия, на которой была прервана деятельность исполнителя. Ряд исследователей полагают, что такое же правило должно действовать и при добровольном отказе исполнителя. В частности, Л.Д. Гаухман указывает, что другие лица в данной ситуации привлекаются к ответственности за приготовление или покушение на преступление в зависимости от того, на какой стадии произошел отказ исполнителя [5]. Согласиться с этим нельзя. Применение этого правила оказывается невозможным для случаев, когда исполнитель добровольно отказался от доведения преступления до конца на стадии покушения, уже выполнив часть объективной стороны. Квалификация действий неудавшегося подстрекателя как покушения на преступление приведет к искажению его действительной роли: отсутствие ссылки на ч. 4 ст. 33 УК РФ и указание на ч. 3 ст. 30 УК РФ будут свидетельствовать о том, что лицо выступало в качестве исполнителя покушения, тогда как в действительности оно таковым не являлось. Поэтому действия виновного могут быть квалифицированы лишь как приготовление к соответствующему преступлению, ведь создание условий для совершения преступления, в том числе посредством приискания соучастников, как раз и образует объективную сторону приготовления.

Таким образом, на основании исследования проблем, возникающих в связи с определением ответственности подстрекателя, следует вывод, что при выполнении исполнителем части объективной стороны и при добровольном отказе от исполнения объективные последствия деятельности исполнителя неодинаковы.

Библиографический список

1. Ситникова А.И. Законодательно-текстологическое моделирование института соучастия в преступлении // Lex Russica. №2. 2016. С. 82-99.

2. Янковский Д.А. Совершенствование правил назначения наказания за преступление, совершенное в соучастии. №4. 2015. С. 212-2017.

3. Ображиев К.В. Влияние результатов уголовно-правовой оценки действий (бездействия) исполнителя на квалификацию деяний иных соучастников преступления // Законность. 2016. №8. С. 29-34.

4. Безуглый С.Н. Добровольный отказ от преступления организатора и подстрекателя // Теория и практика современной юридической науки. Матер. международ. конф. 11 апреля 2016 г.: статья. – Самара, 2016. С. 139-141.

5. Плаксина Т. Неудавшееся подстрекательство // Уголовное право. 2011. №4. С. 46-51.

6. Кассационное определение Верховного Суда РФ от 14 мая 2013 г. № 67-о03-25 [Электронный ресурс] // Режим доступа: СПС «Консультант-Плюс» (дата обращения: 22.12.2016).

7. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 15.01.2014 №8-АПУ13-13[Электронный ресурс]//Режим доступа: СПС «Консультант-Плюс» (дата обращения: 22.12.2016).

 

 

PROBLEM QUESTIONS OF RESPONSIBILITY OF THE INSTIGATOR

OF THE CRIME

 

E.N. Gritsenko, student

Vladivostok branch of Russian customs academy

(Russia, Vladivostok)

 

Abstract. The institution of complicity in the Russian criminal law theory currently remains one of discussion. Still certain provisions of the legislation on differentiation of criminal responsibility of accomplices has internal inconsistencies, or does not correspond to the prevailing social realities, and therefore in need of adjustment. This article analyzes some of the issues of liability of the instigator of the crime, depending on the performance by the other accomplices in the crime of its role.

Keywords: complicity, accomplices, instigators, criminal liability, the crime committed in complicity, the performer, the types of accomplices of a crime.