Международный журнал

МИФОЛОГЕМЫ И ФИЛОСОФИЯ УПРАВЛЕНЧЕСКОЙ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ

 

Б.Н. Герасимов1, д-р экон. наук, профессор

О.В. Шимельфениг2, канд. физ.-мат. наук, доцент

1Международный институт рынка

2Саратовский государственный университет

1(Россия, г. Самара)

2(Россия, г. Саратов)

 

Аннотация. Мифология является источником любого научного знания. Главная задача любой науки дать конкретному человеку инструменты для решения основного вопроса: определить свое место в жизни. Философия управления, преодолевая стереотипы мышления и ложные мифы, формирует критерии и приоритеты решения основных жизненных задач. В науке управления существует много актуальных проблем, которые научное сообщество призвано решать с привлечением искусства и религии.

Ключевые слова: философия управления, мифология управления, проблема, методология управления, религия, искусство.

 

Любая человеческая деятельность, в особенности управленческая, опирается на какую—то базовую парадигму – философию, которая, во многом, не осознаётся, не исследуются её, по сути, мифологические, религиозные истоки, что и приводит, в конце концов, к ситуациям кризиса, в т.ч. и глобального.

Глубинную связь философско—научных концепций с мифологическими представлениями исследовали выдающиеся мыслители XX в.: О. Шпенглер (1880—1936) – немецкий историософ, представитель философии жизни; Х. Ортега—и—Гассет (1883—1955) – испанский философ и социолог; С. Радхакришнан (1888—1975) – индийский философ, общественный и государственный деятель, почётный член Британской академии; Лосев А.Ф.: (1893—1988) – русский философ и филолог, выдающий исследователь античности; А.С. Панарин (1940—2003) – русский философ, политолог, публицист и общественный деятель.

В работе [2] А. Лосев приходит к выводу, что как бы ни относиться к мифологии, всякая критика ее есть всегда только проповедь иной, новой мифологии. «Миф есть конкретнейшее и реальнейшее явление сущего, без всяких вычетов и оговорок, – когда оно предстоит как живая действительность». Всякая разумная человеческая личность, независимо от философских систем и культурного уровня, имеет какое—то общение с каким—то реальным для нее миром.

Для всякого человека есть всегда такое, что не есть ни число, ни качество, ни вещь, но миф, живая и деятельная действительность, носящая определенное, живое имя. «В нем и для него всегда есть та или иная соотнесенность с собой и со всем другим, т.е. интеллигенция. Если я религиозен и верю в иные миры, они для меня – живая, мифологическая действительность. Если я материалист и позитивист – мертвая и механическая материя для меня — живая, мифологическая действительность, и я обязан, поскольку материалист, любить ее и приносить ей в жертву свою жизнь. Как бы ни мыслил я мира и жизни, они всегда для меня – миф и имя, пусть миф и имя, глубокие или неглубокие, богатые или небогатые, приятные или ненавистные. Нельзя живому человеку не иметь живых целей и не общаться с живой действительностью, как бы она ни мыслилась, на манер ли старой религиозной догматики или в виде современной механистической вселенной».

Мифология – основа и опора всякого знания, и абстрактные науки только потому и могут существовать, что есть у них та полнокровная и реальная база, от которой они могут отвлекать те или другие абстрактные конструкции [5].

Современный исследователь этой проблемы А. Косарев [1] показывает, что даже математическая форма научных абстракций не утрачивает окончательно своей связи с мифологией. В силу закона достаточного основания, уводящего цепочку обоснований и доказательств в «дурную» бесконечность, познающий субъект, чтобы не потеряться в этой бесконечности, вынужден где—то остановиться и принять очередное обоснование за самоочевидность (аксиому, постулат); а там, где прерывается цепочка доказательств, там начинается миф.

Сами по себе абстракции бессодержательны и пусты; сами по себе это – просто знаки, – лишенные смысла, письмена на неизвестном языке. Чтобы быть понимаемыми, абстракции из знаков должны превратиться в символы, наполниться содержащимися в той или иной культуре образами и смыслами. А культура есть реализация породившего ее и лежащего в ее основании мифа.

Так что наука, несмотря на все заверения ее адептов и на постоянно ведущуюся ими борьбу с мифологией, никогда с нею не порывает и порвать не может, ибо она не может находиться вне культуры [3, 5]. «А если учесть еще и тот факт, что человек сам является символом, поскольку соединяет в себе три реальности – физическую, метафизическую и трансцендентную, то разрыв науки с мифологией означал бы обесчеловечение человека, превращение его в логическую машину, в простую ячейку в памяти общечеловеческого компьютера».

Ещё в начале ХХ в. О. Шпенглер [6] заметил, что: «Нынешний физик слишком легко забывает, что уже сами слова типа «величина», «положение», «процесс», «изменение состояния», «тело» выражают специфически западные картины с уже не поддающимся словесной фиксации семантическим ощущением, которое совершенно чуждо античному или арабскому мышлению и чувствованию, но которое в полной мере определяет характер научных фактов как таковых, самый способ их познания, не говоря уже о столь запутанных понятиях, как «работа», «напряжение», «квант действия», «количество теплоты», «вероятность», каждое из которых содержит настоящий миф о природе.

Мы воспринимаем подобные мысленные образования как результат свободного от предрассудков исследования, а при случае и как окончательный результат. Какой—нибудь утонченный ум, времен Архимеда, по основательном штудировании новейшей теоретической физики, клятвенно заверил бы, что ему непонятно, как мог бы кто-либо считать наукой столь произвольные, гротескные и путаные представления, да к тому же еще и выдавать их за необходимые следствия, вытекающие из предлежащих фактов».

Отсюда вытекает, что в основе всякого «знания» о природе, пусть даже самого точного, лежит религиозная вера… Не существует науки, свободной от бессознательных предпосылок такого рода, над которыми исследователь не имеет никакой власти, притом предпосылок, восходящих к самым первым дням пробуждающейся культуры. «Не существует естествознания без предшествовавшей ему религии. В этом пункте исчезает всякое различие между католическим и материалистическим природовоззрениями: оба они говорят одно и то же разными словами». Атеистическое исследование природы также имеет религию; современная механика в каждой своей детали есть слепок религиозного созерцания.

Большой предрассудок – считать, что когда—либо удастся заменить «антропоморфные» представления «истиной». Иных представлений, кроме антропоморфных, и не бывает… Каждая культура создала для себя собственную группу картин, изображающих указанные процессы, истинных только для нее одной и существующих ровно столько, сколько отведено самой этой культуре в реализации ее внутренних возможностей. «Числа, формулы, законы ничего не означают и суть ничто. Они должны получить плоть, которую придает им только живое человечество, изживая себя в них и через них, выражаясь в них и внутренне их усваивая. Оттого не существует абсолютной физики, а только отдельные, всплывающие и исчезающие физики в пределах отдельных культур».

«Глубокий математик – не просто искусный калькулятор, но живо ощущающий в себе дух чисел – понимает, что таким образом он «узнает Бога». Пифагор и Платон знали это так же хорошо, как Паскаль и Лейбниц…

Итак, философская картина мира ни в коем случае не должна быть определена как только теоретико-понятийная система (это прямая дорога к идеалу философа – как «живописца крота», которого он никогда не видел, и что еще хуже, – и не хочет увидеть), но – в полноценное описание Универсума должны входить как равноправные компоненты – духовно-религиозная, художественная, естественнонаучная, мировой опыт духовных практик и личная практика трансформации. Вне этой целостной многосторонней работы – философ – всего лишь уродливый однобокий инвалид и болтун.

Специфика и уникальность философии определяются не цеплянием за куцый язык абстрактных понятий, подобно частным наукам, а своей главной задачей: пробудиться данному конкретному человеку для решения основного вопроса своей жизни – что есть эта жизнь и каково его место в ней? Когда человек наполняет все свое существование поиском ответа на этот центральный вопрос бытия, — он и становится философом, а отнюдь не тогда, когда он лишь бормочет об этом, лишь по долгу службы, на тарабарском языке абстрактных терминов, цитируя тьму авторитетных «источников».

Все вышесказанное на тему «объективности» можно обобщить как широко распространенный психологический эффект «духовной» незрелости, «детской болезни» – «синдрома веры» в возможность, с одной стороны, «объективного» восприятия и суждения, и, с другой, – веры в существование якобы независимых от нас «объективных» обстоятельств (это в целостном—то взаимосвязанном мире!), что внушает нам, прежде всего, на подсознательном уровне, надежду, увы, иллюзорную, на алиби в Бытии, т.е. избавление от ежемгновенной ответственности за свои мысли, слова и дела.

Это подспудное представление о якобы независимом от нас мире – самый ядовитый сорняк европейской культуры, одно из фундаментальных заблуждений наивного философского «детства». Но когда у духовного «ребенка» появляются ядерные, химические, биологические и прочие «игрушки» – он становится опасен для всего окружающего мира, в том числе и для самого себя.

Добавим, что в создании этого заблуждения – о возможности «объективного» подхода к миру – играет роль определенная путаница и неосознаваемая подмена понятий. Когда сторонник «объективного материализма» пытается доказать его «истинность», он просто хватается за окружающие предметы и говорит: да вот же они – объекты – значит мир «объективен»! – Нет, конечно! – следует ответить ему. Мир объектен, а не «объективен», т.е. якобы независим от нас. На самом же деле каждый субъект, строго говоря, по—своему выделяет, воспринимает и использует «объекты» в окружающем мире на основе своего индивидуального и уникального аппарата восприятия, формирующегося у него с момента его зарождения и до конца жизни, и на основе всех своих способностей и возможностей. Масло в огонь этой иллюзии – одинаковости, «объективности» воспринимаемых вещей – подливает наличие групп индивидов с близким способом видения; и тогда они уже с уверенностью объявляют свое членение и определение событий «истинным», «правильным», «объективным» и т.п. А то, что в любой момент все можно увидеть иначе и соответственно этому действовать, а значит и участвовать в созидании иного мира, им в голову не приходит; поэтому инакомыслящие объявляются ими еретиками, лжеучеными, сумасшедшими или, в лучшем случае, заблуждающимися [7].

Однако мифы мифам рознь. Существуют в нынешнем обороте мышления управленцев такие мифы, которые мешают принимать решения не «правильные по учебнику», а «правильные по жизни» в тех условиях, когда руководители организаций оказываются в непростых ситуациях. Некоторые управленцы постоянно смотрят на работников сквозь мифологическую призму, зачастую не желая вникать в суть конкретной ситуации и ориентируясь на расхожие стереотипы, принимают управленческие решения. Как сказал один мудрец, если осел лягнул Вас второй раз, то Вы не приобрели нового жизненного опыта.

Приведем популярные мифологические стереотипные:

– управлять людьми надо с помощью команд (распоряжений, приказов);

– надо что—то делать, чтобы сотрудники захотели хорошо работать;

– лучший инструмент мотивации – это деньги;

– для командной работы нужны хорошие отношения в коллективе.

Эти мифы давно развенчаны и в литературе, и на практике. Но это особенно никого не интересует. Мышление управленцев продолжает зацикливаться на этих же стереотипах, при этом внутренне гордясь тем, что хорошо знают жизнь. Однако сколько это уже принесло вреда и еще принесет в будущем –  одному богу известно.

Стереотипы мышления, конечно, необходимы для экономии интеллектуальных усилий в тривиальных ситуациях, но эти же стереотипы превращаются в серьезное препятствие, когда появляются нестандартные ситуации. Теорию Х в свое время сменила теория Y, а ей на смену пришла теория Z… А применение теории Х в Силиконовой долине показалось бы очевидной нелепостью.

Большинство управленческих стереотипов рано или поздно обрастают мифами. Крайний случай – некая новомодная управленческая технология, которая сама по себе рождается как чудо, сверкает переливами философского камня, а заодно (по слухам) является эликсиром от многих болезней организации. Следует отметить шарлатанство от менеджмента, процветающем на увлечении многообещающими новинками. Так зачастую хорошо зарекомендовавшие методы дискредитируются поверхностным пониманием и применением. Примером нам послужат наиболее распространенные (и одновременно самые вредоносные) мифы об управлении проектами:

– изменения в организации не обязательно проектировать;

– необходимо составлять план проекта;

– руководитель проекта – единственный, кто несет ответственность за результат проекта;

– проектный менеджер управляет сроками, бюджетом и качеством проекта;

– в процессе проектирования необходимо управлять рисками;

– чем короче сроки проекта, тем быстрее появится результат.

Прежде чем отвергать не принесшие ожидаемого результата инструменты, необходимо применить их правильно, а не принимать на веру все, что говорят о проектном подходе те, кто по—настоящему не воспользовался его преимуществами. Вооружитесь методологией, адаптированной к вашей предметной области, изложенной в доступной форме, проявите гибкость мышления и творческий подход, и результаты не замедлят себя ждать.

Приведенные примеры достаточно емко определяют необходимость адекватных настроений, начиная с публичного их декларирования, и кончая превращением их в цель или проблему, заказывая себе и окружающим поиск и обсуждение средств их преодоления. Иногда привлекаются сторонние консультанты для круглых столов, мозгового штурма и даже организационно–деятельностных игр. Таким образом, получается, что руководство загружено важной деятельностью, причем как будто даже интеллектуальной.

С.Н. Паркинсон, наблюдая деятельность многих организаций и их руководителей, сделал далеко идущие выводы в работе [8]. «Поскольку работа (писанина, в особенности) так растягивается во времени, ясно, что объем ее никак (или почти никак) не связан с числом выполняющих ее людей. Дело тем важнее и сложнее, чем больше времени на него отпущено. Все это знают, но мало изучены последствия этого правила, особенно в области управления. Циники, оспаривая этот взгляд, предположили, что многим чиновникам (или управленцев) делать просто нечего или что они могут работать все меньше и меньше. Но ни вера, ни безверие от этого не приблизилась к истине. Истина же в том, что количество служащих и объем работы совершенно не связаны между собой. Число служащих возрастает по закону Паркинсона, и прирост не изменится от того, уменьшилось ли, увеличилось или вообще исчезло количество дел.

Однако это еще не вс сложности для организации и её управленцев. В работе [9] сформулирован Принцип Питера: «В иерархии каждый служащий стремится достичь своего уровня некомпетентности». Естественно, на практике редко встречаются организации, в которых каждый служащий достиг своего уровня некомпетентности. В большинстве случаев что—то все же делается для достижения официально провозглашенных целей данной организации и она продолжает функционировать. На это вывод Питера наготове: «Выполняют работу те служащие, которые еще не достигли своего уровня некомпетентности». Однако развиваться и успешно выдерживать напор конкурентов она вряд ли сможет.

Есть еще одна типовая патология. Если в организации по инициативе самого главного управленца сформулирован какой—либо принцип или постулат, да еще дана команда, найти инструменты для его решения, естественно все силы будут брошены на его реализацию. Если же хотя бы часть работников организации достигла уровня некомпетентности, то он не будет выполнен. А если не верен постулат или найдены не те инструменты?

Много ходит высказываний, что управление не столько наука, сколько искусство. А это значит, что учебникам не следует полностью доверять. Для обретения профессионализма не надо много и упорно учиться. Но это собственно касается практически каждой профессии. Тут приходит на ум трактат Сун—цзы о военном искусстве [12]. Г. Галиарди создал свою управленческую версию «Искусства войны» [11]. Интересно его переложение принципов военного искусства Сун—цзы для управленческой деятельности. По мнению Г. Галиарди «искусность в управлении определяется пятью факторами. Вам надлежит уяснить: философию управления; фактор времени; процесс создания стоимости; роль руководителя; процесс принятия решений».

Далее Г. Галиарди поясняет, что «управление начинается с философии. Если Вы руководите людьми, Вам следует объединить их общностью целей. Вы можете изменить характер их работы, Вы можете занять их новой работой. Они не должны чувствовать себя испуганными или обманутыми. Все определяется исповедуемой Вами философией управления» [11]. Важно отметить, что Сун—цзы «творчество виделось, как особая, а возможно, и важнейшая разновидность знания». И, возможно, недоступная многим. Поэтому и стали называть наиболее выдающиеся проявления управления искусством.

В любой сфере науки существуют определенные теоретические постулаты. Аналогично и с наукой управления. Методология управления и технологии управления создали комплекс инструментов, которые позволяют реализовать данные постулаты в практике управленческой деятельности современных организаций. При этом практическая реализация и эмпирические данные о состоянии процессов управления позволяют обогащать методологию управления новыми инструментами, а теорию управления новыми постулатами.

«Теория управления — совокупность категорий, раскрывающих сущность, содержание и специфику управления, а также как комплекс теоретических положений, т.е. обобщенных до определенного уровня абстракции, позволяющих дать описание, объяснение и предвидение явлений управления» [11].

В настоящее время существует небольшое количество подходов и принципов управления, которое определяет философию управления и её применимость для конкретных социально—экономических условий с учетом сложившихся законов управления. Однако, как бывает часто, неквалифицированное исполнение искажает много благие порывы и намерения.

Организационное развитие обусловлено на современном этапе углублением связей науки и практики, а также потребностью использовать при этом новые достижения науки управления [12]. В результате исследований, в работах [13—18], были выделены элементы организации, основные объекты и процессы экономических систем типа «организация». Выбраны, обоснованы и взаимоувязаны функции управления. Разработан состав и содержание процессов, подпроцессов и их элементов. Определены элементы менеджмента. Разработана методология технологизации отдельных элементов управления и менеджмента для практического использования [12].

Современная методология управления должна оснащать мышление управленца средствами построения цепочек знаний, позволяющих получить необходимые понятия, синтезируя их из разных предметных областей, а затем используя для объяснения наблюдаемых и прогнозируемых феноменов и управления ими. Любая методология эффективна настолько, насколько удачно выбрана положенная в её основание онтология. Важнейшим фактором, влияющим на деятельность организации, является поведение сотрудников. Собственно менеджмент и служит интеграции поведения и деятельности работающих для эффективного решения всех видов управленческих задач [15].

Исследование авторами многочисленных направлений развития науки управления с позиции системного, процессного и сюжетно—игрового подходов [18—21] показывает наличие ряда ее особенностей в современном состоянии:

– проявление кризисного состояния теории и методологии управления;

– интенсивная дифференциация науки управления, ее ассимиляция с другими научными дисциплинами;

– наличие стереотипов в восприятии многообразных форм управленческой деятельности;

– отсутствие систематизации отношений и связей управления между процессами, явлениями и другими феноменами управленческой деятельности;

– слабая изученность современных представлений о системообразующих компонентах науки управления;

– недостаточное внимание к технологиям управленческой деятельности;

– слабые темпы развития науки управления.

Наблюдаемая дифференциация науки управления (операционное, инновационное, креативное, социальное, инвестиционное, антикризисное, информационное, финансовое и т.д.) или попытки ее интегрирования есть отображение того, что в целом структура науки как системы не определена точно.

Таким образом, предстоит кропотливая работа по созданию основ теории управления экономическими системами [12, 22]:

– в области теории – введение только объективно необходимых понятий, принципов и законов управленческой деятельности;

– в области методологии – осмысление форм и содержания основных видов профессионализма управленцев, представление инструментов управленческой деятельности, установление основных её закономерностей;

– в области технологии – представление управленческой деятельности в виде взаимосвязанной последовательности процедур, которая позволяет эффективно решать задачи и проблемы в соответствующей предметной области.

Это позволит разработать совокупность теоретических постулатов управления для экономических систем, соответствующих российскому менталитету и позволяющих решать грандиозные задачи, стоящие перед нашей экономикой.

Таким образом, возвращаясь к фундаментальным вопросам: кто, кем и для чего должен уметь управлять, — теперь можно ответить на них так: учиться управлять нужно каждому и, в первую очередь, самим собой для гармоничного и осознанного участия в разворачивающемся Вселенском Спектакле. Очевидно, что управлением в той или иной степени занимается всякий индивид, даже не понимая этого, так как любые его мысли (сценарии) и действия формируют сюжетный поток Универсума и, прежде всего, собственную судьбу.

Таким образом, от преобладающих картин мира членов общества и будет зависеть качество жизни каждого из нас и наше совместное со всей Природой будущее. И тем не менее, если уж говорить о лучшей стратегии управления поведением «вообще» [15, 16], то она, очевидно, должна опираться, прежде всего, на личный пример самого управляющего и его постоянную работу по деликатному воспитанию и обучению управляемых, чтобы они становились всё более «самоуправляемыми» через осознание своего места и миссии как в организации, так и во Вселенском Действе. Философия управления, чтобы не порождать отчуждение, непонимание и кризисные ситуации, должна изучать и рефлексировать свои мифологические истоки и интегрировать в единое целое науку, искусство и религиозные представления.

Библиографический список

1. Косарев А. Философия мифа: Мифология и её эвристическая значимость: учеб. пособие. – М., СПб., 2000. – 304 с.

2. Лосев А. Ф. Из ранних произведений. – М.: Правда, 1990. – 655 с.

3. Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? – М.: Наука, 1991. – 352 с.

4. Панарин А. С. Духовные катастрофы нашей эпохи в свете современного философского знания // Москва. – 2004. – № 3. – С. 146—162.

5. Радхакришнан С. Индийская философия, в 2 т. – М., 1956—57. Т.2 – 728 с.

6. Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории, т. 1. – М.: Мысль, 1993. – 669 с.

7. Что есть реальность? Беседы о реальности: Саратовская интеллигенция в INTELLECT GAME SESSION // Шимельфениг О.В., Солодовниченко Л.Я. – Саратов: СГУ, 2009. – 680 с.

8. Паркинсон С.Н. Закон Паркинсона и другие памфлеты. – М.: Прогрксс, 1976. – 448 с.

9. Питер Л.Дж.,. Халл Р. Принцип Питера мом почему дела всгда идут вкривь и вкось. – М.: Астрель, 2012. – 354 с.

10. Cyн-цзы, Галиарди Г. Искусство войны и искусство управления / пер. с англ. – СПб.: ИД «Нева», 2003. – 160 с.

11. Тридцать шесть стратагем. Китайские секреты успеха // пер. с кит. – М.: Белые альвы, 2000. – 192 с.

12. Герасимов Б.Н., Герасимов К.Б. Управление экономическими системами. – М.: ИНФРА—М, 2016. – 225 с.

13. Герасимов Б.Н. Современный российский менеджмент в контексте вызовов времени // Вестник Университета (Государственный университет управления). – 2012. – № 20. – С. 46—53.

14. Герасимов Б.Н. Функция управления: состав, содержание, параметры // Проблемы теории и практики управления. – 2016. – № 7. – С. 91—100.

15. Герасимов Б.Н. Организационное поведение. – Самара: СГАУ, 2010. – 168 с.

16. Шимельфениг О.В. Живая Вселенная. Сюжетно—игровая картина мира. XXI век: «САМОЗАВЕТ» или «САМОАПОКАЛИПСИС». – Саратов: Научная книга, 2005. – 688 с.

17. Шимельфениг О.В., Герасимов Б.Н. Игровое моделирование поведенческой деятельности управленцев // Поведенческий менеджмент в организациях: сб. ст. междунар. науч.—метод. конф. – Пенза: ПДЗ, СГАУ, 2009. – С. 73—77.

18. Шимельфениг О.В., Герасимов Б.Н. Роль сюжетно—игровой картины мира в подготовке компетентных управленцев // Педагогический менеджмент и прогрессивные технологии в образовании: сб. ст. ХХ междунар. науч.—метод. конф. – Пенза: ААН, ПДЗ, 2010. – С. 188—193.

19. Чумак В.Г., Герасимов Б.Н. Проблемно—ситуационные игры в инновационной деятельности организации // Вестник Самарского государственного аэрокосмического университета. – 2003. – № 2(4). – С. 68—75.

20. Герасимов Б.Н., Морозов В.В., Семенычев Е.В. Интенсивные технологии обучения управлению. – Самара: СМИУ, 2010. – 352 с.

21. Герасимов Б.Н., Чумак В.Г. Социальный менеджмент. – Самара: СНЦ РАН, МИР, 2004. – 218 с.

22. Герасимов Б.Н., Чумак В.Г. Профессионализм в управленческой деятельности. – Самара: Изд—во СамНЦ РАН, 2015. – 431 с.

 

 

MYTHS AND PHILOSOPHY OF MANAGEMENT THEORY AND PRACTICE

 

B.N. Gerasimov1, doctor of economic sciences, professor

O.V. Shimelfenig2, candidate of physico-mathematical sciences, associate professor

1International market institute

2Saratov state university

1(Russia, Samara)

2(Russia, Saratov)

 

Abstract. Mythology is the source of all scientific knowledge. The main task of any science to give a specific person the tools to address the basic question is to determine your place in life. Management philosophy, overcoming stereotypes and false myths, set criteria and priorities solve life’s major problems. In management science there are many urgent problems which the scientific community at-zvano to solve with the involvement of art and religion.

Keywords: management philosophy, mythology of management, problem management, methodology, religion, art.